Вопреки обещанию, данному в позапрошлом обзоре («По сравнению с шимпанзе» от 30 апреля), прошлый обзор мне пришлось посвятить не пояснению характеристик паразитических гоминидов, а вполне определенной теме – убийству Бен Ладена. Но поскольку приказом об этом убийстве начал свою предвыборную кампанию нынешний американский президент и поскольку с аналогичными целями зашевелились правящие в России паразитические особи, мы как раз и имеем наглядный материал, позволяющий на конкретных примерах объяснить, что означает понятие «частичной принадлежности» к биологическому виду «человек разумный», что такое вообще «принадлежность к виду» и, соответственно, что определяет фактическую непринадлежность к нашему виду особей, формально – по внешним признакам – к нему вроде бы принадлежащих.
Вот, скажем, не раз упоминавшиеся в предыдущих обзорах особи по внешним признакам кажутся людьми – две руки, две ноги, членораздельная речь и навыки обращения со всякими ай-подами. Естественно, что при виде кого-то, обладающего перечисленными достоинствами, возникает сильное желание считать его человеком, имеющим сходное мироощущение и сходное представление о том, что хорошо и что плохо.
Да только вот стоит столкнуться с их поведением, и выясняется очень быстро, что в противовес нормальному, в принципе, желанию считать их «братьями по разуму», возникает мощный подсознательный импульс прямо противоположной направленности. Результатом примирения этих взаимоисключающих импульсов и становятся обозначение данных особей всякими в той или иной степени нехорошими словами., подчеркивающими отношение к ним как не совсем к людям (да и вообще – практически не людям, если вспомнить комментарий моего гостя Blagoic).
Я пока позволю себе проигнорировать тот факт, что оценка зависит от оценивающего, хотя констатация данного факта подразумевает довольно широкий спектр выводов – от признания, что степень неприятия упомянутых особей (с соответствующим выбором выражений в их адрес) зависит от степени принадлежности к виду «человек разумный», до того странного на первый взгляд обстоятельства, что не каждый, называющий данных особей всякими нехорошими словами, сам к этим особям не относится.
Ну вот тут я и вынужден пояснить, как соотносятся внешние признаки с фундаментальными критериями принадлежности к виду, то есть, почему они далеко не всегда являются свидетельством принадлежности по фундаментальным критериям.
В том позапрошлом обзоре, на который я уже ссылался, я говорил о принципиальном отличии в способе существования биологического вида «человек разумный» от способа существования остальных биологических видов, а заодно признал правоту Blagoic, употребившего применительно к нашим паразитическим особям также и слово «выродки». Соответственно, пообещав пояснить, почему эти особи действительно являются в полном смысле слова «выродками».
Вернусь к тому, что я говорил о присущем каждому виду способе существования и связанными с ним моральным нормами. Напомню, я говорил о том, что каждый биологический вид имеет свой способ взаимодействия с окружающей средой (получения из нее всего необходимого для жизни) и что каждый вид имеет свой набор незыблемых правил поведения, который направлен на повышение эффективности видового способа существования и который биологи называют видовыми моральными нормами. Я в прошлый раз сделал акцент на принципиальном различии между способом существования биологического вида «человек» и способом существования остальных биологических видов. Сейчас я сделаю акцент на другом – на различии особей внутри каждого вида.
Для обозначения того видового способа существования, о котором говорил выше, и связанных с ним норм внутривидового поведения (норм морали), я обычно употребляю понятие «видовой алгоритм». Вполне понятно, что особи каждого вида различаются между собой по степени соответствия своего телесного и психического строения своему видовому алгоритму. Какие бы «качества» ни были важны при данном видовом алгоритме, члены популяции, разумеется, не могут быть одинаковыми и обладают нужными качествами в различной степени. Кто-то оказывается более конкурентоспособным, кто-то менее конкурентоспособным, а кто-то, в силу слабого соответствия нужным «качествам», вообще балансирует на грани возможности выжить по данному видовому алгоритму. А невозможность прожить по видовому алгоритму за счет собственных усилий фактически означает непринадлежность к данному виду.
Таким образом, если рассматривать каждую популяцию каждого вида, она представляет собой иерархию особей, построенную по критерию их личной способности эффективно выполнять видовой алгоритм – от доминантов, чье физическое и психическое строение максимально соответствует требованиям видового алгоритма, до особей низших рангов, чье строение сильно отклоняется от оптимального.
Конечно, у большинства видов существуют механизмы отбраковки потомства, хотя и не всегда решающие проблему полностью, но весьма этому способствующие И при благоприятном состоянии внешней среды отклоняющиеся, но не отбракованные (и, соответственно, имеющие определенный минимум нужных качеств) особи оказываются способными прожить за счет своих собственных усилий в рамках разделения обязанностей внутри популяции (при этом, выполняя с минимальной эффективностью свой участок коллективного видового алгоритма, они имеют более высокое качество жизни, чем это позволяла бы им их личная эффективность). Но при ухудшении условий, когда ситуация требует интенсифицировать усилия, низкоранговые отклоняющиеся особи оказываются на это не способны и начинают выпадать из коллективного алгоритма, мешая своим более адекватным алгоритму собратьям.
Конечно, и для такого случая у большинства достаточно развитых видов есть механизм, позволяющий избежать массового бессистемного вымирания и помогающий максимально быстро нормализовать ситуацию. Этологи описывают механизм «подавления и эмоционального стресса», подразумевая тот факт, что уже при первых симптомах начинающегося кризиса, отклоняющиеся от оптимума низкоранговые особи впадают в «подавленное» состояние, сходное с неоднократно описывавшимся медиками и психологами состоянием «эмоционального стресса». У них резко снижается активность, ухудшаются аппетит и иммунитет, многие из них заболевают и умирают. Когда в скором времени ситуация приходит в норму, пережившие кризис низкоранговые особи вновь включаются в деятельность популяции. Но самое интересное, что именно во время кризиса этологи неоднократно фиксировали нарушения моральных норм и эксцессы, в обычных условиях не встречающиеся. Некоторые из отклоняющихся особей, вместо того, чтобы впасть в состояние стресса, начинают прикладывать усилия в «противоправном» направлении, нарушая незыблемые моральные нормы (например, пытаются воровать пищу у сородичей), а потому и становятся объектами «эксцессов» со стороны нормальных членов популяции (что у других видов облегчается тем обстоятельством, что при их стабильном алгоритме физические качества – сила, ловкость - важны и являются одним из признаков адекватности алгоритму)
.
Этологи не упускают случая заметить, что аналогичный механизм, регулирующий численность популяции, есть и у нас. Да кто не знает, что много людей – как в советские, так и постсоветские времена – испытывали состояние «эмоционального стресса», жили в нищете, спивались, умирали, но не шли в партийцы, кэгэбисты, бандиты, холуи, единороссы и т.д. У нас этот механизм часто обозначают словом «совесть», что не совсем верно с научной точки зрения, поскольку совесть (механизм сверки своего поведения с нормативной человеческой моралью) приводит к эмоциональному стрессу и вымиранию лишь в специфических условиях аномального общества, построенного в соответствии с паразитическим алгоритмом особей, не являющихся людьми (и при условии, что действие «совести» ограничивается лишь пассивным неприятием вместо требуемого нашей моралью активного сопротивления). Напротив, в человеческом обществе механизм вымирания паразитических особей основывался бы на том нормальном факте, что не реализуемая агрессия этих особей (в силу их страха перед ответной реакцией людей) неизбежно повергала бы их в состояние саморазрушительного стресса.
Но полностью человеческих обществ мы из истории не знаем, а примеры обществ, в которых вполне комфортно чувствовали и чувствуют себя выродки, история дает в изобилии. Этому есть достаточно объяснений, связанных с принципиальным отличием нашего творческого алгоритма (я чуть подробней останавливался на этом отличии в уже упоминавшемся обзоре «По сравнению с шимпанзе»). Благодаря тому, что у нас не играют роли наглядные телесные признаки (да и вообще никак нельзя определить у маленького ребенка наличие или отсутствие творческой и моральной одаренности), наша нормативная мораль категорически отвергает присущую многим видам отбраковку потомства. (в качестве ее реликта у застывших на первобытном уровне племен, чей стабильный алгоритм сходен с алгоритмом других животных, сохранились ритуалы инициации, не пройдя которую никто не может считаться полноценным). У нас также затруднено опознание даже очень сильно отклоняющихся вариаций (поскольку они умело мимикрируют, копируя поведение людей), затруднено опознание неявных форм паразитирования. В общем, существует достаточное количество причин, рассматривать которые здесь просто нет возможности, но которые приводят к результату вроде наблюдаемого в России, где выродки биологического вида «человек разумный» (те самые, которые у других видов частью отбраковываются в младенчестве, а частью, в ответ на нарушение моральных норм, становятся объектами эксцессов и уничтожаются) занимают все значимые места в иерархии общества и безнаказанно уничтожали и уничтожают материнский вид.
Каким образом им удается паразитировать при почти полном исчезновении на данной территории созидающего вида «человек разумный» (то есть почему они не вымерли вместе с уничтожением объекта паразитирования), я постараюсь объяснить в следующий раз, поскольку обзор и без того затянулся, а я еще обещал дать разъяснение понятия «частичной принадлежности» к виду.
Отчасти, применительно к другим видам, его иллюстрирует поведение тех сильно отклоняющихся особей, которые в средних нормальных условиях оказываются способными находить себе какие-то ниши в видовом алгоритме и вполне устойчиво соблюдают нормы морали, а в условиях экстремальных начинают эти нормы нарушать. Голод и страх становятся для них фактором, перебивающим их генетически закрепленные моральные стимулы (поскольку, в силу слабого соответствия видовому алгоритму, их моральные реакции также относительно слабы). У биологического вида «человек», при гораздо большем по сравнению с другими видами разбросе вариаций, основная масса состоит из индивидов со средними способностями и средним уровнем соответствия нашему видовому алгоритму. Включая и среднюю степень соответствия видовым моральным нормам. Здесь нет возможности разъяснять принцип и механизм соотношения между моральной одаренностью и степенью соответствия нашему созидательному творческому алгоритму (здесь нет возможности даже пояснить, что такое соответствие нашему алгоритму). Но в любом случае представляется понятным, что если высокая степень соответствия предполагает высокую степень сопротивляемости, то средняя степень соответствия предполагает слабый уровень сопротивляемости нарушению морали и переходу на паразитический алгоритм. В сущности, при достаточно серьезном уровне давления провоцирующих факторов, значительная часть индивидов оказывается весьма предрасположенной к отходу от нормативного алгоритма биологического вида «человек разумный». Степень отхода (нарушений морали, перехода на паразитический тип поведения и т.д.) может быть в каждом конкретном случае большей или меньшей. Такой индивид может достаточно устойчиво сохранять по каким-то параметрам моральные реакции, по другим параметрам – в гораздо меньшей степени, либо вообще не сохранять. Речь, в сущности, надо вести о суммарном векторе поведения. В качестве наглядной иллюстрации можно привести среднестатистического обывателя, живущего по принципу «как все», «как принято» (и совершенно не рефлексирующего, что многие из норм общества, выполняемые в рамках «как все», аморальны и явно противоречат нормативной морали вида «человек разумный», т.е. фактически помогают подавлению нашего вида и процветанию паразитирующих на нем его отбросов.). И , к сожалению, надо признать, что хотя речь, как я сказал, идет о суммарном векторе, вектор этот неизбежно направлен в сторону индивидуальной деградации.
Вот таким получился этот обзор – несколько затянутым и все равно слишком поверхностным (о чем – о невозможности дать здесь строгое и аргументированное объяснение - я изначально предупреждал, еще в прошлых обзорах). А вот никаких ссылок на новости я в этот раз не даю. Новостей и материалов, иллюстрирующих сказанное, такое изобилие, что каждый желающий и без меня видит их ежедневно.
