Продолжение ответа на комментарий читателя.

 

Вернусь к тому ответу на комментарий читателя, который я собирался загрузить в блог еще в феврале (причем, и тогда это было бы с большим опозданием, а сейчас и подавно). 

Поскольку на декабрьскую заметку с ответом на первый вопрос неизвестного мне комментатора его реакции не последовало, я вполне логично предположил, что он потерял интерес и к моему ответу и к содержанию заметки годичной давности "Мировая гражданская война и конец предыстории", вызвавшей у него вопросы. Но отложив публикацию и почти забыв о ней, я все же решил теперь продолжить ответ, исходя из не менее логичного предположения, что раз в моем блоге даже при долгом отсутствии новых текстов ежедневно регистрируются просмотры, значит, он кому-то интересен.  

В прошлый раз я ответил на вопрос, на каком основании и ссылаясь на какие законы природы я прогнозировал как наиболее вероятный сценарий скорое самоуничтожение земной цивилизации.

В этой заметке я попробую ответить на второй вопрос, взаимосвязанный с первым: на каком основании я вдруг заявил о исчерпании нынешней цивилизацией потенциала культурного и научно-технического развития. С одной стороны, как мне кажется, в целом я уже дал ответ, вкратце пояснив фундаментальные причины загнивания и гибели как всех предыдущих отдельных цивилизаций семейства homo sapiens sapiens так и нынешней глобальной. Но, с другой стороны, все-таки лучше будет сразу затронуть неизбежно напрашивающиеся уточнения, чтобы в дальнейшем на них не отвлекаться.

И в первую очередь напомню, что я говорил не о пока еще продолжающихся технических и технологических усовершенствованиях, а о невозможности выхода на новый уровень понимания Вселенной и ее законов (а, соответственно, о невозможности новой так называемой "научно-технической революции", т.е. появления принципиально новых источников энергии, технологий и технических средств). Последний раз такой скачок произошел в течение 17-го - 19-го веков, обеспечив взрывное развитие технологий на протяжении 20-го и нынешнее качество жизни.

Хайдеггер заметил (цитирую не дословно, по памяти) примерно так: "Обыватель думает, что телевизор существует потому, что его кто-то "изобрел". В действительности, он существует потому, что Декарт заложил основы отношения к природе как к объекту творчества". Не знаю уж, насколько правомерно сводить всю новую историю науки и техники к Декарту, игнорируя предшествующих и современных ему философов и ученых от античности до Просвещения, но глубинная суть вопроса передана Хайдеггером точно.

Упомянутый обыватель неизбежно придерживается мнения, что если каждый год появляется более навороченный айфон, то общество успешно прогрессирует, а новые айфоны "изобретают" ушлые ребята, которых научили "изобретать" в университете, благодаря чему они и могут придумывать всякие полезные вещи. В действительности, создание каждой конкретной технологии - не говоря уж о ее техническом воплощении - лишь завершающий этап длительной цепочки. Если вернуться к хайдеггерову примеру с телевизором, то следует добавить одно очевидное соображение: чтобы "изобрести" телевизор, сначала надо хотя бы иметь теорию, объединяющую электричество и магнетизм и описывающую, как распространяются электромагнитные волны и как ведут себя электронные пучки в магнитном поле (а заодно, кстати, и теорию фотоэффекта). Для чего желательно сначала хотя бы иметь такие понятия как "электрон", "магнетизм", "волны" и как-то их определить. Но это уже выходит за пределы собственно физики.

В любой из зачаровывающих обывателя голливудских "космических опер" полно антигравитационных двигателей, прыжков через гиперпространство и разных других полезных изобретений. Я не исключаю, что "изобрести" антигравитацию может оказаться не сложнее, чем телевизор. Правда, для этого надо сначала хотя бы понять, что такое гравитация  (а заодно - что такое масса, пространство, частица, волна, и т.д.). И построить фундаментальную теорию, их описывающую и дающую основу для построения прикладных теорий и технологий. 

А для этого необходим новый подход, логически обоснованное изменение в общепринятой системе аксиом, явно или неявно принимаемых как незыблемые и составляющих опорную парадигму осмысления мира. Поскольку отталкиваясь от старых аксиом трудно прийти к новым выводам.

Для появления  столь любезной сердцу "простого гражданина" полезной вещи необходимо выполнение естественного и единственно возможного алгоритма созидания (и нынешние проблемы вызваны как раз его отрывом от корней).

Творцы высшего уровня находят общие подходы к пониманию реальности, создают новую картину мира, новую систему аксиом и выводов, творцы следующего уровня выделяют из общей парадигмы аксиомы и сочтенными бесспорными следствия, соответствующие сфере их интересов, и строят фундаментальные теории в разных областях науки, творцы прикладных теорий, отталкиваясь от фундаментальных, дают основу для разработки конкретных технологий, а инженеры воплощают их в конкретных "изобретениях" всяких полезных и приятных простому гражданину вещей.

Любой преподаватель физики расскажет вам, что волновую природу света первым обосновал Гюйгенс. Но вряд ли современный не только преподаватель, но и действующий физик, знает, что  впервые волновую гипотезу света (и волнового строения вещества) выдвинули еще неопифагорейцы и неоплатоники. (Цитирую не дословно, по памяти: "Звук кажется нам тягучим и непрерывным, но Пифагор доказал, что звук состоит из отдельных волн. Почему мы не можем допустить, что свет, который кажется нам тягучим и непрерывным, на самом деле состоит из волн. Почему мы не можем допустить, что материя, которая кажется нам плотной и непрерывной, на самом деле состоит из волн").

Правда, Гюйгенс, ни на кого не ссылался и, возможно, не читал неоплатоников. Хотя в отличие от современного физика, он получил несколько иное образование, жил в иной среде и понимал, что физика изначально является частью философии и неразрывно с ней взаимосвязана, сам по складу характера был больше практиком и тяготел к эксперименту и математическому описанию. Почему к концу жизни он и стал критически относится к  метафизике (и методу "установления причин явлений с помощью умозрительных рассуждений ") кумира своей молодости Декарта, настаивая на экспериментальном методе (но, вопреки этому, и сам попробовал написать философский трактат). Зато Лейбниц, без математического анализа, математической логики и двоичной системы счисления которого не было бы не только телевизоров, но и компьютеров и айфонов, вообще известен больше как философ. И Лейбниц, запоем читавший всех подряд философов, схоластов и даже мистиков, не скрывал, что на  него повлияли многие вычитанные у них мысли (например, идеи Раймунда Луллия или китайская Книга перемен). 

Вообще, для создателей современной математической физики  мировоззренческая проблематика была естественной окружающей средой. Даже не говорю о непременном знании трудов древнегреческих классиков философии. Каждый, даже если не очень интересовался, знал наиболее оригинальные философские решения и аргументы схоластов, чьим основным интересом была не только проблема детерминизма и индетерминизма ("предопределения и свободы воли"), но и другие вопросы, прямо относящиеся к физике. Чего стоит хотя бы другая центральная их проблема - возможно или невозможно реальное существование общих понятий, и если возможно, то где они могут существовать (действительно, а где хранятся законы той же физики).  И в неявном виде многие гипотезы, находящиеся сейчас в центре проблематики новоевропейской математической физики, постоянно всплывали в рассуждениях европейских философов и теологов, опиравшихся на сохранившиеся остатки античной традиции. И если ангелы "бесплотны" (не имеют массы и, следовательно, объема), то значит ли это, что их бесконечное количество способно поместиться в одной сколь угодно малой точке пространства (и могут ли они тогда одновременно существовать в этой точке как отдельные сущности, не сливаясь), и меняет ли наше знание о вещи ее суть (ведь сказал же античный комментатор Гераклита, что в одну и ту же самую реку нельзя войти не только дважды, но и однажды, поскольку пока ты в нее входишь, ты уже меняешь течение ее воды, и река перестает быть той же самой).

Я привел здесь (причем, беспорядочно взятую наугад и без пояснений) лишь малую и наиболее известную  часть примеров, характеризующих широту интересов, способ мышления и среду формирования тех людей, которые сделали возможным появление телевизоров, компьютеров и смартфонов. Но эти философы-ученые, заложившие основы расцвета "века науки" в физике и математике (Галилей, Декарт, Гюйгенс, Ньютон, Паскаль, Мопертюи, Лейбниц,  - дополните список на свой вкус) составляли, одновременно, и ветвь "века философии" - как в античной цивилизации пифагорейцы и элеаты соседствовали с академиками, перипатетиками, стоиками. И все они - даже не пересекаясь по направленности интересов (с Локком, Гоббсом, Монтенем, Монтескье, Смитом, Кантом,  Гегелем, Дарвином - дополните на свой вкус) - существовали в едином пространстве свободной мысли, отталкиваясь от одних и тех же парадигм и преобразуя их в новые.

Строго говоря, это было завершение новоевропейского "века философии", время философов, создававших науку ("Математические обоснования философии природы", как это назвал Ньютон).

И выдающиеся физики "века науки" (19-го - начала 20-го), воспринявшие и закрепившие новую картину мира в формализованных теориях, потенциал которых сейчас доедает нынешний "век техники", формировались в условиях полной свободы слова и отсутствия табуированных тем. И сохраняли традицию научного подхода в изначальном смысле слова, поскольку еще пытались быть одновременно и философами, отталкиваясь в своих  математических построениях от логических обоснований и  стараясь осмыслить полученные с помощью математики выводы логикой (все же знают их споры о свободе воли электрона и не играющем в кости Господе). По сути, их подсознательной установкой было желание не просто построить схему явления, описав, что и каким образом происходит, а понять, почему это происходит и как это связано с другими явлениями в единой системе Вселенной.

А потом наступил век техники. То есть, он всегда начинается параллельно, поскольку сразу ухватывается за открывшиеся возможности, и многие выдающиеся ученые 19-го века, склонные к прикладной физике, уже по совместительству были и авторами так радующих простого гражданина "изобретений" (как в античные времена Архимед). Но затем остается лишь техника и прикладные разработки, а фундаментальная наука стагнирует.

Уже столетие минуло, как не появилось новой фундаментальной физической теории, несмотря на всеми признаваемую необходимость в ней. И первым образцам всего того, что считается сейчас достижениями современной техники, тоже почти сто лет. Первые ламповые компьютеры появились в начале 30-х, но не пошли в производство по экономическим причинам (в отличие от телевизоров, в 30-е уже выпускавшихся серийно). В 50-е появились первые полупроводниковые, в 60-е - первый интернет, в 70-е - серийные жидкокристаллические дисплеи, сотовые телефоны и персональные компьютеры. И все они основывались на старых научных открытиях, старых принципиальных схемах, старых "изобретениях", лишь воплощая их с помощью новых эмпирически открытых материалов. Да, они продолжают совершенствоваться, как продолжали совершенствоваться технические достижения античной цивилизации вплоть до ее распада.

Сказанное о состоянии физики точно так же можно повторить и применительно к другим наукам, от теории экономики до генетики (последняя может показаться находящейся на подъеме, но, в действительности, она, как и другие, занята не поиском смысла, а изучением локальных механизмов, смысл которых никому из генетиков не понятен).

Для появления чего-то принципиально нового нужен новый "век науки", дающий новые фундаментальные теории. Но новый "век науки" невозможен по той простой причине, что ему должен предшествовать новый "век философии", дающий логические обоснования новой парадигмы, взамен исчерпавшей себя, нового взгляда на мир, взамен зашедшего в тупик.  А для этого должны быть условия, способствующие развитию высокоодаренных творческих личностей. (Я для краткости оставляю здесь за кадром саму возможность их появления, снижающуюся по мере исчерпания эволюционного потенциала любого этноса, что всегда означает уменьшение разброса генотипов, т.е. редкость появления высокоодаренных вариаций).

Причем, хотя я и сделал акцент на триаде "философия-наука-техника", но во избежание излишне упрощенной картины необходимо учесть, что в ходе развития и отдельной личности и в ходе формирования любой цивилизации интуитивно-эмоциональный способ осмысления мира предшествует логическому. Гомер всегда предшествует Аристотелю. Но они существуют в том же едином пространстве, и не только  без Гомера, но и без Чосера и Боккаччо, Данте и Шекспира, Дефо и Свифта, Вольтера и Гете (дополните на свой вкус), не было бы ни современной науки ни айфонов.  Каждый в детстве начинает чтение не с философских трактатов и не с учебников физики. И основы и пределы взгляда на мир, широта и глубина взгляда,  вырабатываются под влиянием книг, прочитанных в возрасте  становления личности. И под влиянием моральной и интеллектуальной атмосферы окружающего социума, которая в норме должна способствовать развитию природных задатков, но, к сожалению, гораздо чаще направлена на их подавление.   

Упомянутые выше создатели современной науки (а, соответственно, и нынешнего качества жизни) жили в период, когда по всей Европе нарождались и крепли очаги вольнодумства и политических свобод, противостоящие произволу одряхлевших  паразитических "верхов", но рост их еще не привел к подъему волны лезущих наверх паразитов из "низов". И все громче звучавшие требования свободы и равенства еще понимались не иначе, как требования свободы от вмешательства власти в частную и общественную жизнь и равенства в отсутствии искусственных препятствий для самореализации.

А потом процесс выхода на арену сильно охлотизированных "народных масс", ускорившийся в 19-м веке, вынес на гребне множество пены. И все эти всплывшие отбросы, за какие бы лозунги ни хватались, были нацелены на уничтожение свободы и равенства в их изначальном смысле.   Естественным для паразитических особей способом борьбы за доминирование обычно является навязывание всяких так называемых "идеологий". Неважно каких - религиозных или псевдонаучных - сгодится любая, позволяющая подавить свободу мысли. Сгодится и так называемая "борьба за нравственность", издавна бывшая излюбленным оружием паразитических отбросов, особенно необходимым для подавления и предотвращения развития  человеческих моральных реакций и творческого мышления в период становления личности.

Настоящее равенство возможностей предполагает итоговое неравенство по результатам реализации способностей. Подмена понятий со смещением акцента на "социальное и имущественное равенство" означает то принудительное "уравнивание неравных", которое Сократ справедливо называл "худшим видом неравенства".  Навязывание - под лозунгами "общественной пользы", "нравственности" и т.д - одинаковых для всех и весьма сомнительных ограничений в частной и общественной жизни, неизбежно означает навязывание норм, аморальных с точки зрения нормативной человеческой морали. Как правило, эти аморальные нормы навязываются с апелляцией к "большинству", что находит некоторый отклик если не у "большинства", то у значительной части сильно охлотизированных масс, находящихся у линии предельного отклонения от признаков принадлежности к homo sapiens sapiens.

Фрейд много писал об искусственной невротизации общества с помощью навязывания норм,  подавляющих сексуальность и пытающихся регламентировать сексуальные отношения. Задолго до него древнегреческие философы отмечали стремление любого тирана сразу начать преследовать объявленные "безнравственными" нормальные человеческие и сексуальные отношения  с целью " искоренить любовь и дружбу в сердцах подданных, чтобы жена доносила на мужа, а друг на друга".  (для греков, рассматривавших гомосексуальные отношения как наилучший способ воспитания, особенно чувствителен был всегда насаждавший тиранами запрет на любовь между юношами, а насаждение - главным образом, паразитическими самками - запрета на "секс с несовершеннолетними" и завышение для девушек возраста совершеннолетия и вступления в брак, это уже новейшее изобретение, как и противоречащие понятию эволюции требования признавать одинаковыми способности всех индивидов разных рас и обоих полов, как и "борьба с вредными привычками", как и запрет естественного права на самооборону, ныне под разными предлогами продвигаемый даже в США, где право на оружие гарантировано Конституцией). И совершенно не важно, кто это делает - сформировавшийся режим конкретного тирана и его прихвостней, или еще не оформившаяся в персоналистскую тирания "прогрессивной общественности", имеющая такие средства воздействия, какие и не снились древним тиранам - кино, телевидение, интернет - созданные людьми и превращенные охлосом в орудия подавления нормального человеческого мышления и человеческой морали.

И в первую очередь это давление задевает наиболее одаренных, инстинктивно выполняющих видовую мораль в ее наиболее глубокой интерпретации и наиболее остро чувствующих ее нарушение, фальшь рассуждений о "высокой нравственности" и преступность навязываемых под этими лозунгами законов, унизительных и невыполнимых для одаренных индивидов (как аморален и противоестественен сам факт присваивания паразитическими отбросами права диктовать людям - от имени государства или общества - как им себя вести). И каждый шаг уступки этому давлению и примирения с ним равнозначен ступеньке деградации и утраты творческих способностей.  

Здесь нет возможности строго аргументировать сказанное, и я лишь констатирую известный из опыта факт подавления творческих способностей при нарушении нормативной морали homo sapiens sapiens, причины и механизм которого я подробно рассматривал еще в старой своей книге "Советская сверхохлократия и постсоветская охлократия" (научно-философское исследование основных принципов эволюции биологических объектов и их сообществ на примере конкретного социального феномена).

Если выдающиеся ученые 19-го - начала 20-го века еще пытались быть по мере сил и философами, стремясь осмыслить полученные ими формулы и перевести их на язык понятий, то сейчас это невозможно. Физики математически оперируют понятиями, смысл которых не понимает ни один из них, и даже этого не отрицают (и, кажется, не видят в этом проблему). А нынешний упадок литературы и философии (превратившейся в необязательные поверхностные  философствования), начавшийся к середине 20 века и ставший очевидным к его концу, сделал невозможным появление нового "века науки".  Между тем, например, физики, отказавшись от логического поиска фундаментальной теории, активно продолжают искать новые зависимости известным "методом научного тыка" и связывают все надежды с экспериментальным поиском "теории всего", призванной математически объединить все типы взаимодействий (что, похоже, рассматривается как грядущий "конец науки" аналогично провозглашенному "концу истории"). Как сказал один из физиков середины прошлого века, "каждый физик по понедельникам, средам и пятницам является истовым релятивистом, по вторникам, четвергам и субботам - поклонником квантовой теории, а по воскресеньям молится, чтобы Господь вразумил его, как это возможно - сочетать одно и другое".

Поскольку молитвы здесь вряд ли помогут, допустимо предположить, что невозможность новой научно-технологической революции при исчерпанности потенциала прежней вызовет - и уже фактически вызвала -  в некогда прогрессировавших странах последний кризис. И те авангардные технические разработки, о которых регулярно сообщают научно-популярные издания, - ИИ, роботы, нанотехнологии (дополните на свой вкус) - так и останутся загадочными артефактами угасшей цивилизации вроде зеркал Архимеда, турбины Герона или Антикитерского механизма.