Затянувшийся перекур и гибридное военное положение.  

Перекур автоматически продлился под предлогом эпидемии, оставив ситуацию с "обнулением" в подвешенном состоянии. Разумеется, "группа товарищей" решила использовать тот же предлог для репетиции желанного им военного положения. Пока ограничиваясь нагнетанием истерии в информационном пространстве и недвусмысленно заявляя о своих претензиях на власть. Но параллельно, под предлогом борьбы с эпидемией, отрабатывая меры по тотальному контролю и принимая законы, которые пригодятся после эпидемии. Конечно, вряд ли они пригодятся, как и все уже принятые бесчисленные меры и законы. Если и пригодятся, то лишь в том смысле, что дадут эффект, противоположный ожидаемому. С другой стороны, нельзя не отметить, что активизировалась и другая группа товарищей, демонстрируя готовность опереться на средние слои номенклатуры. Причем, активизировалась в рамках той же репетиции, которая до определенного предела всех их устраивает. Точка бифуркации отложена до момента, когда придется отменять ограничения, насаждаемые под предлогом коронавируса. Вот тогда и возникнет вопрос о принятых под шумок пандемии законах и чрезвычайных мерах. Тем более, что отменяться ограничения будут неохотно и половинчато, с сохранением уже введенных элементов полувоенного положения.

С одной стороны, ситуация развивается по логичному и понятному сценарию, о котором я в прошлой заметке писал как о выгодном той "группе товарищей", которая хотела бы ввести нечто вроде нового ГКЧП ("чтоб никто и пикнуть не посмел", как это формулировал нынешний МО в бытность главой МЧС). Да, обнищание населения, неизбежный рост преступности, долженствующий вызвать у населения любовь к твердой руке. Все это есть и будет в еще большем масштабе. Но уже сейчас проявляются симптомы, позволяющие предположить весьма существенные отклонения от столь прямолинейной схемы.

Сейчас оппозиционная интеллигенция и мелкий бизнес стали возмущаться объявленными каникулами и вопрошать, почему на Западе государство всем выделяет деньги на самоизоляцию, а у нас - банкет за свой счет. Вот какой Путин оторванный от народа и живущий в своей реальности. А он, возможно, был бы и рад раздать деньги и поднять сразу свой рейтинг до небес, он свой реальный нулевой рейтинг знает. Но кто ж ему позволит противопоставить себя системе. Раздать бабки из общака терпилам - это надо перетереть с пацанами очень круто. Да и в могущество рейтинга и всякий "народ" он справедливо не верит. Вот он и выбрал единственный логичный вариант. Разрешил местным верхушкам самостоятельно устанавливать правила работы и карантина. Они и устанавливают так, чтобы сохранить свои доходы, монополизировать остатки истощающейся кормовой базы и упрочить свое положение. И тактически он прав, поскольку этот слой номенклатуры будет однозначно против ГКЧП, а суммарным влиянием он обладает немалым и станет пока что его опорой. К тому же, карт бланш на беззаконие под лозунгом борьбы за здоровье народа дает возможность прикормки рядовых охранителей и отработки методов скрытого военного положения, подконтрольного верхушкам местных паразитов и - через их лояльность - ему самому, независимо от "группы товарищей". В сущности речь идет о гибридном военном положении, подконтрольном верховному смотрящему.

Но такие комбинации хороши лишь в случае, если есть надежный инструмент контроля за лояльностью местных верхушек. Такой инструмент, выводящий значительную часть местных силовиков из подчинения местной власти, был заблаговременно создан в виде централизованной Национальной гвардии (Росгвардии, как ее велено именовать в СМИ во избежание ассоциаций со всякими латиноамериканскими хунтами). Но в нынешней ситуации он может оказаться бесполезным, поскольку дополнительные полномочия местных верхушек подразумевают ослабление вертикальной координации с возможностью возникновения горизонтальной и тенденцию к обособлению региональных верхушек. И чем дольше длится такое состояние тем больше шансов на резкое усиление привязки местных силовых структур к местным верхушкам (куда начальство местных силовых структур и так входит через систему коррупционных связей).

Дело даже не в том, что власть всегда готовится к прошлой революции. Дело в том, что власть готовится к своему предельно упрощенному представлению о прошлой революции.

Шедшее последние годы нарастание произвола и репрессий это не нарастание могущества власти, а нарастание безвластия. Герберт Уэллс, в своей знаменитой книге "Россия во мгле" описал свое впечатление от состояния тогдашней России примерно так (цитирую по памяти). "Когда я ехал в Россию - писал он - я разделял общее мнение, что большевики захватили и узурпировали власть. Но увидев все происходящее сейчас в России своими глазами, я понял, что большевики власть не захватывали. Власть долго валялась на земле и ждала, когда ее подберут. Большевики ее просто подобрали".

Большевики, как известно, были далеко не самой влиятельной партией, но оказались самой организованной группой, к тому же, способной предложить "идеологию" и привлекательные для "масс" лозунги.

Для установления военного режима при отсутствии войны, также необходима какая-то "идеология", которая играла бы роль, сходную с ролью пропаганды. Но у нас, в отличие от латиноамериканских стран, неоткуда взять идеологию, оправдывающую установление хунты. Во всяких гондурасах провозглашается временное ограничение прав и свобод в целях охраны этих свобод, необходимой из-за угрозы захвата власти коммунистическими движениями разного окраса - троцкистскими, маоистскими и т.д. - последствия правления которых общеизвестны. И несмотря на явное несоответствие поведения местных горилл провозглашенным целям, идеологическое оправдание помогает среднему обывателю до поры до времени вытеснять в подсознание нежелательную информацию. У нас этот этап уже пройден, и сейчас даже пенсионерки старшего возраста вполне отдают себе отчет в том, что единственная идеология власти заключается в сохранении своих кормушек и привилегий.

Конечно, в постсоветском псевдообществе нет противостоящей системе организованной группы, знающей, чего и зачем она хочет добиться, и способной подобрать власть. А среди разных "групп товарищей" ей и подавно неоткуда взяться. Я достаточно подробно рассматривал психические характеристики паразитических вариаций в книге "Советская сверхохлократия и постсоветская охлократия". И здесь могу лишь вкратце пояснить, что поскольку они являются не отдельным видом, а видовыми отбросами, у них нет инстинктивного видового запрета на агрессию, и они агрессивны не только по отношению к людям, но и по отношению к другим таким же паразитам. С точки зрения механизма, это можно рассматривать как сужение сферы подсознательного отождествления других как однозначно себе подобных (т.е. имеющих те же установки, стимулы, эмоции, то же восприятие допустимого и недопустимого и т.д.). У каждой такой особи может быть лишь очень тесный круг особей, обычно ограничивающийся близкими родственниками или ближайшими друзьями детства, которых она без серьезной необходимости не предаст. Поэтому любые группировки основаны только на совпадении интересов и существуют лишь постольку, поскольку не расходятся интересы и есть выгода от принадлежности к группировке. Ну, это как в некоторых карточных играх - при следующей сдаче теперешний партнер превращается в соперника. Только в отличие от партии в преферанс, здесь смена партнера предполагает его пожирание. И набирающий силу процесс самопожирания системы будет проходить на фоне протестов, неизбежно переплетаясь с ними.

Конечно, первые протесты вполне логично ожидать в столице, но первые вспышки раздраженного противостояния можно прогнозировать в регионах. И потому, что произвол там будет более неприкрытым, и потому, что регионы все-таки бедней, и у значительной части населения просто не будет денег на еду и лекарства, а соответственно, и нечего будет терять. К тому же, учитывая развал провинциального здравоохранения, именно в провинции будет много пострадавших - если не от коронавируса, то от аврального перепрофилирования под пандемию немногих сохранившихся больниц с соответствующей невозможностью лечить широко распространенные серьезные заболевания.

Паразитическая власть, разумеется, постарается показательно подавить любой протест. Это при взгляде сверху кажется простой задачей, поскольку протестовать решаются немногие, да и они протестуют достаточно робко. Тут необходимо выделить два нюанса, характеризующих реакцию власти на протесты и сами протесты. Паразитическим особям непонятны нормальные человеческие стимулы и моральные реакции. Им сложно поверить, что кто-то готов рисковать, не ища себе какой-либо выгоды, протестовать просто потому, что ему искренне противна паразитическая система. Ну, конечно, они могут допустить, что есть отдельные блаженные идиоты ("простодушные люди, верящие в химеру, которую они называют совестью"). Но в целом они рассматривают протестующих как конкурентов, имеющих тот же мотив прорваться к кормушке (поскольку другие мотивы им не понятны). Лидеров протеста они рассматривают как опасных конкурентов, стремящихся занять их места, а остальных - как надеющихся пролезть повыше и получить какую-то долю (ну, и плюс ропщущее "быдло", которому ничего не светит и которое радо урвать любые крошки). Хотя такое восприятие является имманентным свойством наших видовых отбросов, оно отчасти отражает реальную ситуацию постсоветского общества.

Действительно, у основной массы населения в той или иной степени утрачены нормативные моральные реакции, и это предполагает скопления на невысоких социальных ступенях немалого количества паразитически ориентированных особей, изыскивающих способы пробраться наверх. А поскольку даже такая ниша как репрессивные органы уже перестала быть надежным "социальным лифтом", то эти особи либо идут в обычную преступность, либо ищут обходные пути, включая и попытки примкнуть к политическим активистам и половить рыбку в мутной воде.

Но что касается подавленного и сохраняющего некоторый минимум человеческих реакций большинства, живущего по принципу "как все", то у него особенно развит начальный признак утраты моральных реакций - утрата нормальной защитной реакции на агрессию. И тут срабатывает простая закономерность: избыточное давление на подавленных дает обратный эффект - когда возникает ситуация, в которой нет возможности увильнуть от давления привычными способами (показным подчинением при невыполнении требования по существу или выполнением его в наименее затрагивающей части), неизбежно начинает проявляться противодействие. Если привычно уступая части территории с целью сохранить ее сердцевину вдруг оказываешься в ситуации, когда любая дальнейшая уступка уже затрагивает эту сердцевину, дальнейшие уступки теряют смысл. Как один раз уступив давлению, начинаешь уступать и гнуться дальше, так один раз сумев преодолеть страх и не уступить, начинаешь распрямляться со всей скопившейся остаточной энергией. В последнее время мы могли наблюдать возникновение множества таких ситуаций по всей стране, от Шиеса до Дальнего Востока. И в нынешнем году мы увидим это в гораздо больших масштабах, причем, при обострившейся грызне властных группировок на всех уровнях, что по определению предполагает смычку наиболее сообразительных товарищей из власти с протестующими и попытки использовать низовые протесты в своих интересах.

Самое интересное заключается в том, что по состоянию на этот год власть имеет достаточное количество ресурсов, чтобы смягчить ситуацию. Разумеется, "при правильной игре", как говорят в таких случаях шахматисты и картежники. Но "правильная игра" исключается по определению. С точки зрения стороннего наблюдателя, власть делает и будет делать ошибку за ошибкой. Но в том и дело, что власть, во-первых, не понимает смысл происходящего и имеет упрощенное представление о ситуации. Кроме того, "власть" не монолитна, и хотя верхний слой паразитов имеет совпадение интересов, для каждого приоритетен собственный интерес. Поэтому решение принимается как равнодействующая нескольких сил. Соответственно, любое решение изначально половинчато и внутренне противоречиво. А в процессе реализации еще дальше отклоняется от цели за счет заложенной в нем противоречивости с соответствующим нарастанием потерь на внутреннее трение. Внешне это выглядит как паралич власти или как конвульсии ее агонии.

Собственно, это можно и не объяснять. Любой математик подтвердит вам, что когда система начала сыпаться ("перешла в неравновесное состояние"), то каждое воздействие на нее, даже предпринятое с целью стабилизации системы, лишь дальше уводит ее от состояния равновесия. Разумеется, паразитическая верхушка все равно будет предпринимать какие-то шаги в надежде стабилизировать систему. И очень возможно, что захочет действовать на опережение, например, сочетая репрессии с подачками. Возможно, захочет побыстрее протолкнуть "конституционные поправки" и решит отменить пандемические ограничения и провести "плебисцит", выделив для этого "быдлу" крошки из общака. Возможно, захочет подольше протянуть гибридное военное положение и отложит "плебисцит" до более удачного момента. Но что бы ни сделали, любой шаг будет работать только на ускорение развала системы.

Так бывало на протяжении всей истории. Крах власти всегда наступал позже, чем предсказывали критики режима, но всегда раньше, чем ожидала и сама власть и ее противники.